— Видимо, доверяю.

— Потрясающе! — Он разломил шоколадку пополам, половину протянул мне, а вторую сунул в рот, явно наслаждаясь.

— Кстати, чуть не забыл, — пробормотал он с набитым ртом, — тебе удалось протестировать презерватив?

— Нет, за два дня, что прошли с того момента, как ты мне его вручил, у меня секса не было.

— Ладно, не сердись, — ответил он.

Я бросила ему коробку с надписью «ЗАФО»:

— Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что это такое.

Он поймал коробку на лету и прочитал надпись:

— Ага, ЗАФО, это и есть та штука, о которой ты меня спрашивала?

— Да. Теперь у меня есть образец. Что ты мне можешь о нем сказать?

Он открыл коробку и вытащил кабель:

— Это оптоволоконный кабель для передачи информации.

— А к чему он подсоединяется?

Свобода присмотрелся поближе:

— Ни к чему.

— Это как?

Он поднял кабель, показывая мне оба конца:

— Здесь нет разъемов, концы запаяны наглухо. Без коннекторов этот кабель ни к чему нельзя подсоединить.

— А для чего он тогда нужен? То есть это просто бесполезный кусок кабеля?

— Понятия не имею. — Свобода свернул кабель и уложил его обратно в коробку. — Это как–то связано с убийствами?

— Может быть. Точно не знаю.

— Тогда я прямо сейчас заберу его в лабораторию и к вечеру смогу тебе что–то сказать.

Я вытащила харпритовский Гизмо:

— Две тысячи?

— Что? — Он посмотрел на меня с таким возмущением, как будто я только что помочилась на могилу его матушки. — Не, не надо ничего. Господи!

— Да в чем дело? — удивилась я.

— Ты попала в беду. Я помогаю тебе просто потому, что мы друзья.

Я открыла было рот, но так и не нашла, что сказать.

Свобода схватил с полки свой Гизмо:

— Ты наверняка пользуешься каким–то другим именем. Скажи мне каким, чтобы я мог с тобой связаться.

Я сообщила ему новые данные, он коротко кивнул:

— Хорошо, «Харприт», я позвоню, когда у меня будет какая–то информация.

Я еще никогда не видела, чтобы он так злился:

— Свобода, послушай, я…

Он выдавил улыбку:

— Забудь, все в порядке. Просто я думал, что это и так понятно. У тебя есть где переночевать?

— Да, есть одно местечко, где можно спрятаться.

— Ну, конечно, у тебя всегда все есть. Закрой за собой дверь, когда будешь уходить.

Он торопливо вышел.

Вот дерьмо. Но у меня совершенно не было времени разбираться с обиженным мужским эго. Пора было переходить к следующей ступени моего плана.

— Ну что же, приятель с ножом, — бормотала я себе под нос, — проверим, насколько у тебя хорошие связи в Артемиде…

Вечер в районе Пассажа — самое оживленное время. Все, кто побогаче, выползают сюда поразвлечься. После хорошей еды и выпивки они разбредаются по магазинам, казино, борделям и театрам. (Если вы не видели шоу лунных акробатов, считайте, вы вообще ничего не видели. Это нечто!)

Так что вокруг была целая толпа народа. Отлично, именно то, что мне нужно.

Круглая площадь Пассажа располагалась в самом центре нулевого уровня сферы Олдрина. Всего–навсего несколько скамеек и деревьев в кадках, то, что можно увидеть практически на любой площади любого городка на Земле, но здесь это была неимоверная роскошь.

Я огляделась, но «левши» видно не было. Если что, я приметила бы его издалека из–за повязки на руке. Когда- нибудь, когда я умру и попаду в ад, я скажу Ирине при встрече спасибо за то, что она поранила эту сволочь.

Вокруг было полно пьяных и просто ротозеев. Туристы теснились на скамейках, болтали и фотографировали друг друга. Я вытащила свой Гизмо и включила его.

Я имею в виду мой собственный Гизмо. Экран вспыхнул, и появилась моя обычная заставка — щенок Кинг Чарльз спаниеля. А что такого? Мне нравятся щенята.

Стараясь не привлекать внимания, я положила Гизмо на пол и пинком задвинула его под ближайшую скамейку.

Итак, приманка была на месте. Теперь оставалось проследить, кто на нее клюнет.

Я вошла в Казино Ласситера. Широкие окна выходили на площадь, так что я могла наблюдать за происходящим с безопасной дистанции. К тому же, на втором этаже прямо за этими окнами находился очень приличный и недорогой кафетерий.

Я заплатила за подход к шведскому столу с выбором разных сортов «месива» с Гизмо Харприта Сингха.

Когда ешь «месиво», лучше всего избегать мутных вариантов блюд, которые пытаются чем — то притвориться. Не стоит брать «Цыпленка Тандури», вам точно не понравится. А вот что–то типа «Формулы № 3 Миртль Гольдштейн», скорее всего, окажется вполне недурно. Понятия не имею, что туда добавляют. Может, дохлых термитов или вообще волосы из–под мышки какого–нибудь итальянца, мне без разницы. С добавками «месиво» можно есть, а только это и важно.

Я взяла миску и уселась за столик у окна. Я жевала «месиво», запивая водой, и не спускала глаз со скамейки, под которой лежал мой Гизмо. Время шло, мне было скучно, но я терпеливо сидела в засаде.

Получится ли у «левши» проследить мой Гизмо? Если да, это будет означать, что у него есть связи на самом верху.

— Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? — раздался позади меня знакомый голос.

Я резко обернулась.

Руди. Вот дерьмо.

— Ну… — На большее моего красноречия не хватило.

— Будем считать, что не возражаешь, — Руди сел и поставил на стол миску с «месивом». — Как ты понимаешь, у меня есть к тебе несколько вопросов.

— Как ты меня нашел?

— Проследил сигнал твоего Гизмо.

— Да, но мой Гизмо там, внизу, — я указала на окно.

Он глянул вниз на площадь:

— Да, и ты можешь представить, как я удивился, когда сигнал твоего Гизмо возник прямо посередине Пассажа. Такая неосторожность — это на тебя не похоже.

Руди зачерпнул «месива» и продолжил:

— Вот я и подумал, что ты устроишься где–нибудь в безопасности, чтобы проследить за ним. Здесь качественная и недорогая еда и отличное место для наблюдения. Нетрудно было сообразить.

— Как у вас все просто, мистер Умник. — Я встала. — Ладно, я пошла…

— Сядь.

— Что–то не хочется.

— Я сказал, сядь, Джаз. — Он бросил на меня раздраженный взгляд. — Если ты думаешь, что я не могу скрутить тебя прямо здесь, ты ошибаешься. Так что жуй свое «месиво» — нам надо поговорить.

Я села. Драться с Руди бесполезно, я с ним не справлюсь. Однажды я уже попробовала — когда была семнадцатилетней кретинкой. Мышцы у этого парня просто железные. Потрясающие стальные мышцы, как у жеребца. Интересно, он качается в спортзале? Наверняка. Я попыталась представить себе, как Руди выглядит на тренажерах. Наверное, весь мокрый от пота. Конечно, мокрый. И пот струйками стекает по его гладким мускулам…

— Я знаю, что ты непричастна к убийствам, — сказал Руди.

Это вернуло меня к реальности:

— О, ты этот комплимент, наверное, всем своим девушкам говоришь.

Руди указал на меня ложкой:

— Но я также знаю, что это ты взорвала комбайны «Санчез».

— Я не имею к этому никакого отношения.

— Ты всерьез думаешь, что я поверю, что саботаж, убийства и тот факт, что ты прячешься, никак между собой не связаны? — Руди аккуратно зачерпнул еще ложку «месива». Манеры у него были превосходные. — Ты в самом центре этой заварушки, и я хочу знать, что тебе известно.

— Ты и так знаешь, что мне известно. Лучше бы убийствами занимался, чем без конца гоняться за мной с этой твоей мелочной вендеттой.

— Джаз, я пытаюсь спасти тебе жизнь. — Руди положил салфетку на стол. — Ты хоть представляешь, каких врагов ты себе нажила этим саботажем?

— Предположительным саботажем, — заметила я.

— Ты знаешь, кому принадлежит «Санчез Алюминий»?

Я пожала плечами:

— Какой–то бразильской компании.

— Владелец «Алюминия» — эго «Паласио», крупнейший и самый могущественный криминальный синдикат Бразилии.

Я застыла.

Вот дерьмо. Это же надо так вляпаться.

— Понятно, — сказала я, — ребята злопамятные, не так ли?